Знак Гильдии - Страница 155

155

Уже светало, когда они осторожно брели по скользким, коварным подводным камням. Ралиджу было труднее других: он нес меч и плащ, которые ухитрился сберечь во всех передрягах. (Наблюдательный Дайру прикидывал: а может, наоборот, плащ ухитрился сберечь своего хозяина?)

– Надо измыслить какое-нибудь кораблекрушение, – озабоченно сказал Сокол. – Не хочется рассказывать местным жителям про наши подвиги.

– Измыслим, господин мой! – бодро отозвался Шенги. – Чтоб четверо Подгорных Охотников да не придумали, что соврать!

* * *

Вот и первые лучи солнца над морем. Пора! Теперь все надо сделать быстро, чтобы не мучить мальчика.

Великая жертва! Не просто невинный ребенок – потомок самой дори-а-дау! Кровь, которую она подарила людям, прольется в море, растворится в волнах, вернется в родную стихию.

Как тихо спит маленький принц! Кошмары отпустили его. Это хорошо. Последние мгновения его жизни будут спокойными, а смерть – легкой...

Но что это? Камешки захрустели под чьей-то ногой! Кто поднимается на скалу-жертвенник? Кто узнал тайную тропу на вершину?

Ни тени страха – только гневная досада. Помешают! Все испортят!

Нож взвился над ребенком...

В этот миг меж валунов, короной окруживших вершину утеса, показался молодой дарнигар.

Бронник моментально понял, что происходит, и во весь голос крикнул:

– Юнфанни!!!

И словно он произнес могущественное заклинание – нож остановился в воздухе. Лицо жрицы из сурового стало растерянным. Она огляделась, будто пытаясь понять, где она и что вообще происходит.

И вдруг Бронник понял: никаких «словно». Женщина действительно не понимала, как в ее руке оказался нож.

– Тише, тише, – успокоительно сказал дарнигар и осторожно шагнул вперед. – Не делай глупостей, милая.

Он уже понял, что горело в этих распахнутых глазах.

Безумие.

И сама Юнфанни поняла это, поняла так четко, словно это объяснил голос, слышный только ей.

Постоянная головная боль. Ночи, после которых кажется, что ты и не ложилась спать. Свежая грязь, которую она порой обнаруживала с утра на башмаках...

Сын вдовы Даглины. Ученик жреца. Семилетний принц.

Все трое любили сказительницу Юнфанни. Слушали старые легенды, глядели в лицо блестящими от восторга глазенками...

И Юнфанни их любила. Она помнит, как вчера увела Литагарша из опасного места, подальше от чудовища. И даже в мыслях у нее не было...

Не может быть...

– Не может быть! – пронзительно закричала женщина. – Это не я! Не я!

– Ну-ну, успокойся. – Бронник приблизился еще на шаг. – Дай-ка мне эту железку.

Нож звякнул о камни. Лицо женщины исказилось. Одним прыжком она очутилась на узком выступе, под которым шумело море.

– Это не я! – в последний раз крикнула она. – Все не так, неправильно!

И сделала шаг со скалы.

Потрясенный Бронник вскрикнул. Бросился на опустевший выступ.

Внизу гремели волны. Отлив закончился, море вновь и вновь наступало на остров, но еще не затопило полосу прибоя.

Сейчас в пене на камнях раскинулось что-то неподвижное, похожее на большую куклу. Волны переворачивали эту куклу с боку на бок.

Почувствовав во рту металлический вкус, Бронник поспешно отошел от края утеса. Поднял нож, задумчиво повертел его в руке и тихо сказал вслух:

– Все-таки принесла жертву.

Негромко вскрикнул во сне Литагарш – к нему вернулись кошмары. Бронник кинул на связанного мальчика странный взгляд, словно не мог вспомнить, что это за ребенок и как он сюда попал.

А потом кровь прилила к лицу так, что заполыхали щеки и уши. В сознание захватчицей ворвалась мысль, жуткая и притягательная одновременно.

Вот что он застал на этой вершине: принца с раной в груди и Юнфанни с окровавленным ножом в руке. Испуганная жрица попыталась бежать, но сорвалась с утеса. А мальчику, увы, уже ничем нельзя было помочь.

Такая вот трагедия. А ведь процветание Эрниди будет длиться до тех пор, пока на острове правят потомки дори-а-дау. Асмита – девочка, ей не править. Других сыновей у Фагарша, наверное, уже не будет. И король вспомнит, что в Броннике тоже течет кровь дори-а-дау. Обязательно вспомнит.

Как зачарованный, Бронник опустился на колени рядом со спящим мальчиком. А рука уже сжимала рукоять ножа.

Бронник был воином. Не из робости он помедлил за мгновение до удара. Захотелось вглядеться в лицо спящего мальчика, запомнить его.

«Это мой брат», – подумал он и не нашел в своей душе никакого отклика. Гораздо больше волновала нелепая, неуместная мысль: каким именем наречет король своего старшего сына во время обряда усыновления?

Эти раздумья захватили молодого человека еще более властно, чем Юнфанни мысли о древней богине. Во всяком случае, он не услышал того, что недавно услышала женщина: хруста камешков на тропинке.

Вышедший из-за высокого валуна человек увидел ту же картину, что незадолго до этого сам Бронник. Только вместо безумной жрицы на коленях возле мальчика стоял молодой дарнигар.

Появившийся на утесе человек не стал кричать. Подхватив с земли увесистый гранитный обломок, он метко и сильно швырнул его Броннику в голову, попав повыше уха.

Нож, дернувшийся для удара, выпал из разжавшихся пальцев. Несостоявшийся убийца рухнул поперек своей жертвы.

* * *

– Как ты отыскал тропу на утес?

– О ней сказано в одной старой рукописи в дворцовой библиотеке.

– А! Понятно. А я случайно наткнулся, еще мальчишкой. Я ведь, как Литагарш, любил удирать из дворца.

Двое шли рядом и разговаривали так мирно, словно между ними не произошло ничего непоправимого. Хотя оба знали, что это не так.

155